День возврата

[everything-you-did-wrong]

Труднее всего попасть именно
в своё собственное инобытие.
(«Межлокальная контрабанда»)

Где-то на северо-юге, на границе востока и запада, лежала одна страна. В этой стране был закон, который строго-настрого запрещал ее жителям наступать себе на хвост. Неповиновение мгновенно каралось смертной казнью. Но раз в 53 года находился кто-то, кто нарушал общественный порядок, и наступал себе на хвост.

Какая колобродица?

В этой стране жил маленький Ку. Жил, как и все остальные: в серенькой шкурке, маленькой норке да в окружении разноцветных образов предметов. Уши он затыкал красивой кукурузной пробкой, глаза заклеивал крылышками черных жуков. Потом, сразу после того, как вставал, ложился в постель и лежмя лежал. Была у Ку одна тайна, которую он надежно хранил в череде дней под серой шкуркой, за красивыми затычками и крылышками черных жуков. А именно: хотел он наступить себе на хвост. Он и думать-то ни о чем другом не мог. Все лежал и представлял, каково это – наступить себе на хвост. Когда стоял – думал о том же, впрочем, и когда садился или шел.
Как-то раз он смотрел сквозь недоеденный кусочек сыра на Солнце. Кусочек сыра был очень тонким, как Ку любил, и сквозь него были видны цветные пятна – контуры облаков. Так смотрел он на сыр и о чем-то думал. И грызла его сильная тоска. До того сильная, что он вдруг вскочил, взял рюкзак, побросал в него хлеб, сыр, бутылку самодельного вина, табак и бумагу, чтобы закручивать в нее табак, 2 камушка, чтобы с их помощью добывать огонь и поджигать бумагу с табаком, а также: теплые подштанники, новую шляпу, зубную щетку и зеленые перчатки. (Затычку и крылышки жука он забыл!) После этого он вышел из норки, вздохнул и отправился за пределы родной страны.
Шел он 1037 дней и 1038 ночей. Спал в корнях деревьев или в их ветвях. Шел под дождем и солнцем. У него уже почти весь табак кончился, когда он наконец дошел до таблички с надписью «Конец страны. Ну и идите себе, если Вам на месте не сидится». Это была крайняя точка, до которой когда-либо доходил кто-либо из его народа. Дальше была зона полнейшей хвостовой анархии. Недолго думая, Ку закрыл глаза и шагнул за линию под табличкой. Когда он открыл глаза, оказалось, что за табличкой все то же: светит солнце, дует ветерок и создает волны на бесконечном поле желтой травы. Ку немного прошел вперед и сел на тропинке. Так он просидел много лет не шевелясь. Вот как глубоко он задумался.
Вдруг он вскочил: у него быстро забилось сердце, сузились зрачки, а шерстинки на шкурке стали плясать странные танцы. Так вот, он вскочил и с размаху наступил себе на хвост. Это оказалось неожиданно больно. Ку вскрикнул, но ногу (или лапку) не убрал, а стал еще сильнее давить себе на хвост. Ему становилось все больнее, а хвост уходил все глубже в грязь. За ним все глубже погружалась лапка, а за ней и все тело. Так постепенно Ку целиком вдавил себя под землю и провалился в никуда.
Здесь на хвост наступать уже было невозможно: не было ни пространства, ни времени, а это, как известно, создает определенного рода сложности в рамках задуманного мероприятия. Ку пытался пошевелить лапкой, но ничего не получалось, так как не было точки отсчета. О том, чтобы идти - не было и речи. Для этого нужно иметь направление и временную шкалу. И тут Ку понял, что у него нет и тела, ведь какое может быть тело, когда нет пространства? Вдруг он сам стал пространством и временем – везде и нигде. Что-то внутри него стало бунтовать: он внес невыносимое бытие в это отсутствующее всегда и везде ничто. Но так как пространство и время не могут существовать сами по себе, абсолютно, без наполнения, то Ку, сам того не ведая, стал творить мир. Но тут же сам стал спорить с актом творения. Сотворил он свет, а свет тут же распался на себя и отсутствие света. Сотворил почву и камни, а они превратились в зыбучие пески и болота. Сотворил тепло, и из него вышел холод. Сотворил существ, а они стали живыми, телесными и смертными. В конце концов, сотворил он и себя, но опять с жаждой куда-то идти, чтобы наступить себе на хвост.
Став вновь собой, он отряхнулся, осмотрел свое тело, и хотел было продолжить наступать себе на хвост, но тут налетел ветер и унес его вдаль. Нес ветер его долго, и через долю мгновения опустил на вершину горы. Здесь лежал снег, и Ку стало холодно (он уже забыл, что может создавать мир из себя), и он стал спускаться вниз, пока не увидел пещеру. Он забрался в эту пещеру, но даже не догадывался, что в ней еще не было сотворено время и пространство, всё было слито. И поэтому к Ку сразу пришло всё. Оно навалилось на Ку со всей силы. Это всё стало одновременно сдавливать и растягивать, мучить повторяемостью и отсутствием чего-то постоянного. Всё жарило и морозило, радовало и было безнадежным. Ку ничего не видел и ничего не чувствовал, и пришлось ему наощупь выхватывать куски из всего: достал он линейность, упорядоченность, страх, билеты в кинотеатр, повседневность, тарелку вкусного супа с грибами, десяток литературных и художественных талантов и много еще чего, всего не перечислишь. После этого всё уже не могло быть единым, и тем самым было побеждено. Так пещера заполнилась вполне определенным чем-то.
После такой битвы Ку захотел отдохнуть. Он развел костер, подогрел суп, съел его, выкурил сигаретку и лег спать. Проснулся он от того, что ощутил легкую щекотку. По его телу бегало странное существо, похожее на метелку из проволоки. Оно все содрогалось, как будто по каждой из проволок, из которых он состоял, пробегали заряды тока. Казалось, что он прощупывает почву или принюхивается. Ку внимательно наблюдал за перемещениями существа по своему телу. Вдруг, когда существо дошло до пуза, Ку почувствовал резкую боль: существо пустило корни в тело Ку и стало бить его током, чтобы устроиться поудобнее, при этом оно все трепыхалось, и жадные антенны проникали все глубже и глубже в тело, пока не пропала возможность шевелиться. Тогда тело Ку вытянулось в струну, и он стал бесконечной дорогой, по которой бродяжнику пришлось продолжить свой путь. Теперь бродяжник будет идти по ней вечно, а это значит, что внутри Ку появился свой бродяжник. Он иногда щекочет изнутри, заставляя куда-то идти. Вот и сейчас Ку почувствовал щекотку где-то в районе печени и вышел из пещеры.
Очутился он в густом лесу. В этом лесу совершенно точно было что-то. Для начала, конечно, деревья, но ведь и еще что-то. Это что-то прыгало с ветки на ветку, с дерева на землю, с земли на небо, с неба еще куда-то. Неожиданно оно прыгнуло на голову Ку, так, что у него возникло ощущение, что он смотрит на мир сквозь аквариум из мутного стекла. Лес превратился в ряд световых пятен. Затем Ку услышал легкое шипение в своей голове, как будто кто-то настраивал радиоприемник. Наконец ему удалось разобрать отдельные слова, а потом услышать речь на своем родном языке жестов: «Привет, путник, привет, путник, привет. Я могу тебе показать, показать тебе, показывать я умею. Тебе покажу, только тебе». Ку ничего не понял, ему вовсе не хотелось ничего видеть. Он наощупь нашел палку и пытался ударить ей показывателя. Но показыватель был бестелесным, и Ку попадал палкой по своей голове. Он кричал от боли, а показыватель все не слазил. Так продолжалось, пока голова Ку не раскололась пополам, и одна половина не упала землю, а вторая не взлетела в небо. Той половине, которая взлетела в небо, очень там понравилось, и она улетела в открытый космос, а упавшая половина так и осталась внутри показывателя и горько плакала, пока ей показывали то ее родную норку, то изначальное небытие, а потом и вовсе бутерброды с рыбой. Так показывал аквариум эти картинки голове до конца времен.
В этот момент оставленное тело решило петь хвалебные песни в честь избавления от дурной головы. Но голос у тела был очень неприятный, писклявый, а слуха так и вовсе не было. И стали от такого пения разбегаться разные части этого тела, пока на последней ноте оно вовсе не распалось на отдельные составляющие. И все эти части рассыпались на небольшом радиусе. Но поскольку они не могут существовать отдельно, стали прорастать в пространство причудливыми узорами. Их ветви пересекались, делая все эти узоры все более и более сложными. Каждая нить имела свое желание, свою цель, свое направление. Она сама думала. Но каждой пришлось срастись с другой, запутаться в ней, а потому – отклониться от своего первоначального курса. Ближе к центру пучок нитей становился все гуще и гуще, образуя паутину. В эту паутину, надо сказать, попалась та половина головы, которая была внутри показывателя. Вокруг нее обмотались нити, а показыватель обволок часть линий так, что образовалось новое тело Ку. У него появилось новое сердце, новые лапки, новая шкурка и даже новый хвост. А значит, появилась и почва под ногами и небо над головой (так как появились ноги и голова). А показыватель теперь был неотделим от Ку, как мягкая оболочка от мозга, и стал показывать ему то его норку, то небытие, то создание мира. Но нити, из которых было образовано новое тело, продолжали тянуть каждая в свою сторону.
Пришлось Ку покориться показывателю. И он решил вернуться в нору. Но как было найти путь оттуда, где изначально не было пространства? Ку от растерянности лег спать. И так спал он до конца времен, то есть вечно.
Он так устал, что ему ничего не снилось. И тут он вспомнил, что из ничего рождается все. Так опять стал он временем и пространством, конфликтами, существами, а потом и собой. Но на этот раз он решил он никуда не уходить из своей страны. Он вышел на главную площадь и у всех на глазах наступил себе на хвост. Его тут же схватили и казнили в тот же день без суда и следствия.

А это значит, что следующие 53 года страна может спать спокойно.