Мы медленно, на наших общих цыпочках, подкрадываемся к колодцу. Глаза - мои, но при этом и твое зеркало, зажмурены. Тихонько нашими руками опираемся на край колодца, немного наклоняемся. И, не спорю, задумка твоя, но я напрягаю связки, и мы кричим «бууу» в колодец и резко открываем глаза. И перед нами открывается небытие, отражающее наше совместное наглое «бууу».
Ты, душа моя, говоришь, что тебе очень страшно. Так и говоришь: «Я душа, и мне страшно».
Я тебя пугаю, наклоняясь еще сильнее вперед. Для меня-то нет небытия, я всегда останусь в виде каких-то частичек, а вот с тобой мы еще не определились.
Душа: прошу тебя, не надо. Это ты почему-то сомневаешься, что я существую вечно, как и ты. А я-то это знаю. И я боюсь существовать вечно там, в глубоком и скользком колодце.
Я немного вздрагиваю и отклоняюсь назад. В самом деле, что это я, я ведь люблю и ее – душу мою, и себя. Но ее люблю все же больше, и хоть и готово страдать с ней вместе, но все же пусть она не страдает. Я делаю шаг назад. Хватит. Нам же неуютно на самом деле.
Душа, почему ты плачешь? Зачем ты вдруг говоришь, что тебя манит эта бездна? Я же явственно слышу своими внутренними ушами твои тихие слезы и слова: «Нет, давай постоим еще, пожалуйста. Может быть, там и впрямь есть небытие? Может, вообще я не бессмертна, и именно здесь будет небытие? Я так его хочу, давай еще постоим.»
Милая, как мне тебе перечить? Но я растеряно. Видишь, я дрожу? Я не понимаю, как мне тебе угодить. Я замираю. А ты выбирай.
Слышу-слышу твой шепот: «Прости меня, прости меня, там что-то есть. Меня туда зовут. Давай пойдем?»
Как жаль, что ты не можешь слышать моего ответа, но ты его почувствуй: «Все будет хорошо. Небытие никуда не уйдет. Да ведь и ты же знаешь, что небытия нет». Но ты не слышишь. Что мне сделать? Придумало! Я слышу мамин голос, он кричит: «Пора домой, папа пришел!» Уж его-то ты понимаешь, и я навязчиво довожу его до тебя.
Мы поворачиваем голову, забывая о ничто, и говорим: «С чем папа пришел?»
И я передаю тебе ответ мамы: «Ни с чем».
Ты, душа моя, говоришь, что тебе очень страшно. Так и говоришь: «Я душа, и мне страшно».
Я тебя пугаю, наклоняясь еще сильнее вперед. Для меня-то нет небытия, я всегда останусь в виде каких-то частичек, а вот с тобой мы еще не определились.
Душа: прошу тебя, не надо. Это ты почему-то сомневаешься, что я существую вечно, как и ты. А я-то это знаю. И я боюсь существовать вечно там, в глубоком и скользком колодце.
Я немного вздрагиваю и отклоняюсь назад. В самом деле, что это я, я ведь люблю и ее – душу мою, и себя. Но ее люблю все же больше, и хоть и готово страдать с ней вместе, но все же пусть она не страдает. Я делаю шаг назад. Хватит. Нам же неуютно на самом деле.
Душа, почему ты плачешь? Зачем ты вдруг говоришь, что тебя манит эта бездна? Я же явственно слышу своими внутренними ушами твои тихие слезы и слова: «Нет, давай постоим еще, пожалуйста. Может быть, там и впрямь есть небытие? Может, вообще я не бессмертна, и именно здесь будет небытие? Я так его хочу, давай еще постоим.»
Милая, как мне тебе перечить? Но я растеряно. Видишь, я дрожу? Я не понимаю, как мне тебе угодить. Я замираю. А ты выбирай.
Слышу-слышу твой шепот: «Прости меня, прости меня, там что-то есть. Меня туда зовут. Давай пойдем?»
Как жаль, что ты не можешь слышать моего ответа, но ты его почувствуй: «Все будет хорошо. Небытие никуда не уйдет. Да ведь и ты же знаешь, что небытия нет». Но ты не слышишь. Что мне сделать? Придумало! Я слышу мамин голос, он кричит: «Пора домой, папа пришел!» Уж его-то ты понимаешь, и я навязчиво довожу его до тебя.
Мы поворачиваем голову, забывая о ничто, и говорим: «С чем папа пришел?»
И я передаю тебе ответ мамы: «Ни с чем».